Американский ежедневник The Washington Post продолжает отзываться целым рядом статей на скандалы в США, связанные с расследованием возможного давления президента США Дональда Трампа на президента Украины Владимира Зеленского в рамках начатой процедуры импичмента. Газета пишет о том, что Трамп воспринимает Украину как элемент какой-то альтернативной реальности, не совпадающей с действительностью. Газета обращает внимание на то, что вице-президент США Майк Пенс избегает прямо отрицать, что Вашингтон мог добиваться от Киева «услуги в обмен на услугу». А в издании Foreign Policy анализируются имперские посягательства России, в том числе на Украину, и предлагаются шаги для Запада, чтобы противостоять им.
«Альтернативная реальность президента Трампа относительно Украины ‒ теория Республиканской партии о том, что «подставила» Трампа Украина», ‒ пишет американский ежедневник The Washington Post. В статье говорится, в частности, о том, что республиканцы продвигают историю, будто бы Дональд Трамп был целью Украины на выборах в США 2016 года, чтобы помочь его сопернице от Демократической партии Хиллари Клинтон.
Трамп, в частности, имеет навязчивую идею, что это украинцы (а не россияне, как установило расследование) могли взломать компьютерную сеть Демократического национального комитета, руководящего органа Демпартии, в 2016 году и подставили Россию, будто это сделала она. Эта теория заговора давно опровергнута ‒ ее опровергали и собственные советники Трампа, и она прямо противоречит подробным выводам сообщества спецслужб США и результатам расследований относительно вмешательства России в выборы в США спецпрокурора Роберта Мюллера и комитетов Конгресса, говорится в статье.
В частности, расследование Мюллера установило, что с апреля по июнь 2016 года российская военная разведка взломала более 30 компьютеров в сети ДНК, в том числе почтовый и файлообменный серверы, и похитила тысячи документов ‒ которые через какое-то время, в июле 2016-го года, были обнародованы через сайт WikiLeaks. А сообщество спецслужб США пришло в 2017 году к выводу, что это президент России Владимир Путин заказал кампанию кибервторжения с целью помочь Трампу победить, навредив его сопернице Клинтон и поколебав доверие к американской демократии.
Но Трамп продолжает вспоминать свою версию. «Я и дальше спрашиваю ФБР: где сервер? Как так, что ФБР не получило сервер от ДНК? Где тот сервер? Я хочу видеть тот сервер. Давайте посмотрим, что на том сервере. А сервер, говорят они, удерживает компания, главный владелец которой из Украины», ‒ заявление в Белом доме, 16 октября. «Был такой сервер ‒ сервер ДНК, ‒ который так и не попал в ФБР. ФБР не получило его. Его забрал кто-то, кажется, фирма Crowdstrike ‒ вот что я слышал», ‒ интервью на телеканале Fox News, 21 октября. А до этого он также говорил об этой фирме в разговоре с Владимиром Зеленским 25 июля, попросив того выяснить ситуацию в Украине с этой компанией, к которой причастен, «кажется, один из ваших богатых людей», и якобы сервером, который, «как говорят, в Украине».
Но до заявлений Трампа об этой компании никто, даже среди сторонников теорий заговоров, не связывал ее с Украиной и не утверждал, что ее владельцем является некий богатый украинец, и будто бы серверы ДНК были в 2016 году вывезены в Украину и сейчас скрыты там, чтобы к ним не добралось ФБР. На самом деле Crowdstrike ‒ известная американская компания, акции которой торгуются на бирже, а ее совладельцами являются рожденный в США гражданин этой страны Джордж Курц и Дмитрий Альперович ‒ рожденный в России гражданин США, который, как отмечает компания, «не имеет никакого отношения к Украине». К тому же содержание серверов ДНК было скопировано и должным образом передано ФБР.
В статье процитировано сообщение по этому поводу другого американского издания, The Washington Examiner, писавшего: слабая «украинская связь» заключается лишь в том, что Альперович также является старшим исследователем американского исследовательского центра Atlantic Council, а этот центр получает средства от украинского миллиардера Виктора Пинчука, также делавшего взносы в фонд Клинтон.
President Trump’s alternate reality on Ukraine https://t.co/UMNuMBNSUH
— Post Politics (@postpolitics) 29 октября 2019 г.
Другая статья в The Washington Post анализирует недавние высказывания Майка Пенса под заголовком «Поразительное неотрицание Пенса по Украине и «услуга за услугу». Речь идет о его интервью телеканалу CBS в воскресенье. «Пенс не имел никаких настоящих ответов, не говоря уже о хороших ответах», на вопрос ведущей о том, что должностные лица, свидетельствовавшие под присягой в ходе расследования по импичменту Трампа, не солгали, говоря о стремлении президента США получить от Украины «услугу в обмен на услугу» ‒ расследование в Украине против ожидаемого главного соперника Трампа на выборах 2020 года Джо Байдена в обмен на разблокирование американской военной помощи Киеву.
Автор статьи насчитал три случая в течение одного этого интервью, когда Пенс уклонялся от прямых ответов на такие вопросы. «Вице-президент Трампа отказывается полностью оправдывать Трампа, и это впечатляет», ‒ пишет автор.
Pence’s remarkable non-denial of a Ukraine quid pro quo https://t.co/r8CK9Nvyer
— Post Politics (@postpolitics) 28 октября 2019 г.
А журнал Foreign Policy публикует анализ имперских посягательств России, в том числе в Украине, в течение всей ее истории. Автор статьи Александр Мотыль, профессор политологии Университета Rutgers в Ньюарке, штат Нью-Джерси, также предлагает шаги для Запада с целью противостоять такой российской политике.
По его словам, в 2019 году может казаться, что Россия всегда имела и всегда будет иметь неизменный интерес в сохранении авторитарного контроля у себя дома и в имперском контроле за рубежом, и Путин ‒ лишь последний из длинного ряда российских правителей, горячо защищающих естественные приоритеты своей страны. Последствия такой позиции для Запада понятны: если Путин просто исходит из того же сценария, что и любой другой российский лидер, то имеющиеся ответы на это ‒ либо смириться с его авторитарностью и экспансионизмом, либо война ‒ а войны никто не хочет.
Но автор доказывает на исторических примерах, что такое мнение ошибочно, и доказательств сменности российских национальных интересов более чем достаточно. Он напоминает, что в 13-м веке самозванное Московское государство, предшественница современной России, возникло как крошечное княжество, соревновавшееся за власть с такими же маленькими княжествами по соседству, и все они пытались сбросить так называемое «монгольское иго». И в те времена, включая победы московитов над монголами и завоевание Казани и Астрахани, никого в Москве не интересовал якобы неизменный с современной точки зрения российский интерес в доминировании над Украиной или Босфором ‒ потому что Москва была слишком далекой, слишком маленькой и слишком сосредоточенной на монгольской угрозе с Востока.
И даже когда Москва позже продолжила экспансию в Сибирь, ее движущей силой были не геостратегические соображения или национальные интересы, а в первую очередь интересы охотников за мехами, хотевших заработать быстрый рубль. Так что и в 16-м веке Украина и Османская держава не были в поле зрения Московии. И только во второй половине 17-го века, в результате бесконечных войн между поляками, московитами, турками-османами, крымскими татарами и украинскими казаками, Московия аннексировала восточные украинские территории и приблизилась к Черному морю, тем самым превратив Украину и османские земли в регион своего стратегического интереса.
И Петр Первый существенно изменил определение национальных интересов Московии, решив, после длительного визита в Европу, что Московия должна модернизироваться. Он прислушался к совету украинских церковных деятелей, что его империя, теперь уже названная Россией, должна заявить претензию на наследование от средневекового государства Киевской Руси, сердцевина территории которой была в современной Украине. И ни один из этих идеологических шагов не был продиктован «неизменными национальными интересами»: Петр Первый мог просто не съездить в Европу, а украинские церковники могли и не убедить его, что легитимность его империи возрастет, если перетолковать историю по-своему и назвать Русь предком России, говорится в статье.
Как пишет автор, после распада советской империи большинство россиян продолжают рассматривать свое государство и свой народ как высший относительно нероссиян и видеть цивилизационную миссию относительно последних. Русский язык и культура продолжили доминировать в значительной степени из-за десятилетий советской политики русификации, также осталась инфраструктура единого экономического пространства, гарантировавшая сохранение зависимости от России. Неудивительно, что Путин, как и его предшественник Борис Ельцин, продолжили «реимпериализацию».
И в этом свете аннексия Путиным Крыма и его война на востоке Украины имеют мало общего с прежними российскими интересами. Путин хотел «сделать Россию снова великой» и имел параноидальное отношение к НАТО и Западу. Более того, он увидел, что революция Майдана ослабила украинское государство, сделала его легкой целью для экспансии, на фоне угрозы его диктаторской власти, потому что давала понять, что демократия и сила людей могут дать положительные результаты. Поэтому имперская идеология, слабость Украины и чувство собственной уязвимости сделали вторжение России крайне вероятным, если не неизбежным, говорится в статье.
Как же Западу и соседям России лучше противостоять имперским амбициям Путина? Автор предлагает свои ответы.
Во-первых, они не должны подкармливать российскую имперскую мегаломанию утверждениями, что национальные интересы России обязательно предусматривают гегемонию над ее соседями ‒ это придает легитимности ее имперскому проекту. Никаких постоянных национальных интересов России не существует.
Во-вторых, они не должны допускать усиления экономических, политических и военных связей между Россией и ее бывшими колониями, а, наоборот, поощрять эти страны к еще более тесной «нероссийской» интеграции в европейские институты безопасности и экономики, оказывать им целевую оборонную военную помощь и, главное, поддерживать их энергетическую диверсификацию. В любом случае Запад никогда больше не должен браться за газопровод вроде «Северного потока-2» или ползать перед Путиным так, как это делает Трамп, считает автор.
И, говорится в статье, к сожалению, Запад также должен подготовиться к самому худшему сценарию ‒ дезинтеграции и, возможно, гибели российского государства. Ведь Путин создал квазифашистское государство, сверхцентрализованное, коррумпированное, неспособное к модернизации и умелое только в репрессиях. Все государство держится на нем, поэтому его уход раскроет внутренние слабости, и возникнут все условия для нападения на него со стороны то ли амбициозных элит, то ли недовольных масс. Иронично, что Путин стал худшим врагом России ‒ именно потому, что он твердо решил превратить Россию в авторитарную империю, ‒ а этой роли, пишет автор, она не выдержит.
«Никаких неизменных национальных интересов России не существует, и западные чиновники не должны легитимизировать имперский проект России, заявляя, что ее национальные интересы обязательно предусматривают гегемонию над ее соседями, пишет Александр Мотыль»
There are no immutable Russian national interests, and Western officials should not give legitimacy to Russia’s imperial project by arguing that its national interests necessarily entail hegemony over its neighbors, Alexander J. Motyl writes. https://t.co/vD6Gikyg8t
— Foreign Policy (@ForeignPolicy) 29 октября 2019 г.