Лицо опухло, губы искусаны в кровь. Бессонные ночи превращают само существование в пытку. Утро. Сижу, прикованный в кабинете следователя. Он пьет кофе и шутит со своими друзьями про украинских девушек. По радио играет революционная песня группы Ляпис Трубецкой «Ангелы Света». «Скоро и от этого избавимся», – говорит конвоир, улыбаясь. Ничего не хочется – только умереть.
(Предыдущий блог – здесь)
Следователь отвлекся от своих «очень важных дел» и подошел к моему еле живому телу. Инквизитор, как опытный психолог, снова принялся ласково – как всегда в начале, словно ничего и не было до этого, – уговаривать признать собственную вину, после чего «все сразу же закончится». Молчу. Нечего тут признавать. Я ни в чем не виноват.
Видимо, он к этому был готов. По сигналу московского куратора в комнату заводят человека. Его лицо я сразу же узнал – этот парень посещал организованные мной медицинские курсы, ходил на митинги и участвовал в защите воинских частей.
Вытерпеть то, что с нами делали, может далеко не каждый...
Алексей стоял помятый, подбитый и невероятно уставший. Под глазами двумя омутами обозначились синяки, явно уставленные после жестких ударов. Зашедший пленник еле заметно кивнул мне и, смотря в сторону, начал говорить о том, что мы вместе спланировали и осуществили поджоги офиса партии президента России и здание центра «Русского единства», что он полностью признает свою вину и глубоко сожалеет. В общем, все то, чего так долго требовали от меня мои мучители. Леша, продекламировав заученный текст, сказал мне: «Извини, так получилось» – и его сразу же увели. Винить его ни в чем нельзя, вытерпеть то, что с нами делали, может далеко не каждый...
Следователь Бурдин Артем Алексеевич сразу же обозначил передо мной тот факт, что у них теперь есть действительный свидетель, который будет давать показания против меня. Теперь мне уже никак не отвертеться. Единственный выход в сложившейся ситуации – подписать явку с повинной. Тогда, может быть, они договорятся о более мягком последующем наказании. Но я знал, что кроме слов замученного человека против меня ничего нет, и потому молчал. Мое упорство стало последней каплей в терпении допрашивающего. Разговор был окончен.
Руки вывернуты. Болезненно знакомый путь. Смиренно шагаю на заклание, руководимый ожесточенными пастухами. Я ждал удушений, избиений, унижений и всяких прочих издевательств. Даже был более-менее к этому готов, но не к тому, что произошло дальше.
Оперативник Федеральной Службы Безопасности, который мастерски дирижировал процессом последние пять дней, вошел в комнату, держа в руках противогаз. Очень по театральному устрашающе он волочил за собой по полу хобот, на конце которого болтался защитный фильтр. Мне тут же надели эту защитную маску на голову и закрыли ладонью отсек, в который поступал воздух. Вскоре я стал задыхаться. Все так же, как и с пакетом, только очень воняет резиной. Думал, что вытерплю.
Организм сопротивлялся недолго, предобморочное состояние наступало довольно быстро. Когда я сползал на стуле, роняя голову вперед или назад, фильтр быстро откручивали, и я инстинктивно начинал пожирать дарованный мне воздух. Именно в этот момент садисты впрыскивали внутрь газ. Он распирал горло и выедал глаза. Через считанные секунды начиналась рвота. Чтобы зловонная жижа не вытекала наружу, хобот поднимали наверх – и заблеванная маска становилась для меня местом утопления. Я захлебывался собственной рвотной массой. Это больно. Это очень больно. Проваливался в темноту, из которой меня быстро доставали холодной водой и нашатырным спиртом. Бить брезговали, слишком уж отвратительно я выглядел – никто не желал замараться в блевотине. Но те, кто натягивал и снимал с меня маску, прикладывались от души.
Я умирал и воскрешался, но как же я не хотел возвращаться из тьмы...
Русские повторяли со мной это снова и снова. Маска. Удушение. Газ. Рвотные массы. Захлебывание. Потеря сознания. Я умирал и воскрешался, но как же я не хотел возвращаться из тьмы... Палачи даже не задавали вопросов – просто мучили, не останавливаясь, пока во мне ничего не осталось. В какой-то момент связь с реальностью была потеряна, когда пришел следователь, я подписал все документы. Было наплевать уже на все. Просто хотел, чтобы оставили в покое. Каким же я был наивным...
Кто же теперь от меня отстанет? Вся эта страна с ее прогнившей системой – как ненасытный спрут, сдавливает и высасывает все жизненные соки до последней капли, пока не останется ничего.
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Все блоги Геннадия Афанасьева читайте здесь