В Украине 18 мая – День памяти жертв геноцида крымскотатарского народа. По решению Государственного комитета обороны СССР в ходе спецоперации НКВД-НКГБ 18-20 мая 1944 года из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары, по официальным данным – 194 111 человек. Результатом общенародной акции «Унутма» («Помни»), проведенной в 2004-2011 годах в Крыму, стал сбор около 950 воспоминаний очевидцев совершенного над крымскими татарами геноцида. В рамках 73-й годовщины депортации Крым.Реалии совместно со Специальной комиссией Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий публикуют уникальные свидетельства из этих исторических архивов.
Я, Васфие Меметова, крымская татарка, родилась 14 сентября 1939 года, уроженка села Биюк-Яшлав (с 1945 года село Репино – КР) Бахчисарайского района Крымской АССР.
На момент выселения в состав семьи входили: мать, Тевиде Меметова (1907 г.р.), сестра Лутфие Меметова (1929 г.р.), сестра, Шевкъие Меметова (1936 г.р.), сестра, Людмила Меметова (1941 г.р.). Семья проживала в селе Биюк-Яшлав Бахчисарайского района Крымской АССР.
Отец, политработник Бахчисарайского райкома партии, и два его брата с первого дня войны были мобилизованы в Красную армию. Отец служил в 51-й армии, в Румынии, Болгарии и Венгрии, был демобилизован в сентябре 1945 года.
На рассвете, когда мы все спали, солдаты постучали в дверь и сказали, чтобы собирали детей, что нас выселяют. На сборы нам дали 30 минут, никаких разъяснений не было. Мама взяла один чайник, кружку, кастрюлю, два теплых одеяла и две подушки. Из продуктов дома была только фасоль, которую взяли. В чем мы были одеты, в том и вышли. Из одежды ничего не взяли. Под сопровождением конвоя всех погрузили в грузовые машины и повезли на железнодорожный вокзал города Бахчисарай.
В вагоне никакой вентиляции не было, кроме маленьких окошек. Через них мы смотрели, как наши сестры и братья во время остановок бегали в поисках воды
Нас погрузили в товарные вагоны. Из нашей семьи были выселены мама и четверо детей, все девочки. Вся наша семья попала в один вагон. В нашем вагоне в основном были старики женщины и дети. Были и беременные женщины, их мужья находились в Трудовой армии. В вагоне никакой вентиляции не было, кроме маленьких окошек. Через них мы смотрели, как наши сестры и братья во время остановок бегали в поисках воды, и очень за них переживали, чтобы они не опоздали к отправлению поезда. На некоторых станциях люди умудрялись во время остановок поезда вскипятить воду и испечь лепешку. Никакой медицинской помощи и медработников не было. Были случаи смерти, тела умерших оставляли на остановках. Нам говорили, что сами похоронят. Состав двигался в неизвестном направлении. Наша семья сохранилась целой.
На грузовых машинах доставили на стройку рудника «Койташ» (в Самаркандской области Узбекистана – КР), где добывали в шахтах вольфрам. Нашу семью поселили в земляной окоп. В 40-градусную жару мы одним теплым одеялом накрыли окоп, а другое одеяло мы, четверо детей и мама, стелили под себя, впятером спали на двух подушках.
По карточкам давали хлеб, за которым мама с ночи уходила в очередь. Об овощах не было и речи. Мы с сестрой (мне было 5 лет, а сестре – 8) в чайнике носили воду и по кружке давали торгующим людям, а они нам взамен дарили по одному яблоку или абрикосу. Когда люди бросали огрызки яблок или груш, мы их брали, вытирали об подол и потом ели.
Когда пришла зима, нас поселили в бараки, где не было ни окон, ни дверей. Дверные проемы завешивали куском брезента. В двух комнатах жили семья Сейтмемета Мустафаева и наша. Он находился в Трудовой армии, а его жена была беременна. Она родила, роды принимала бабушка, но ее ребенок умер после родов, через некоторое время она и сама умерла. Остались четверо детей, их определили в детдом.
Выделяли людям небольшие участки для строительства, но стройматериалов не было. Люди делали кирпич-сырец, а крыши накрывали трубами, разными железками и камышом. Так как у нас в семье не было мужчин, мы не строились. Нас забрал к себе родственник отца, потому что крыша была покрыта соломой и зимой протекала.
Денежную ссуду мама не получила. Она и старшая сестра работали в ОСМУ (строительная организация – КР). Они таскали носилками камни на строительство дизельной электростанции. Работали по 8 часов без перерыва, давали им за труд мизерную плату. Без разрешения коменданта не отлучались с территории спецпоселения, ежемесячно отмечались в спецкомендатуре.
Младшая сестра лежала в больнице, она опухла от голода, но мама продала некоторые вещи и выходила ее
В первые годы высылки мама болела, у нее была куриная слепота. Она в позднее время суток не видела. Младшая сестра лежала в больнице, она опухла от голода, но мама продала некоторые вещи и выходила ее. Нас с сестренкой определили в детсад как семью фронтовика. Иногда нас обеспечивали продуктами: сахаром, крупой и давали вяленое мясо. Голод, где мы жили, не был массовым.
Отец демобилизовался в сентябре 1945 года. У нас была с ним переписка: когда выселяли, старшая сестра взяла его адрес полевой почты.
На участке, где мы жили, была школа-семилетка. Обучение велось на русском языке. Я окончила 7 классов. Смогла продолжить обучение в 1968 году: пошла в школу рабочей молодежи, где училась в 9-11 классе. Затем заочно поступила в Самаркандский финансовый техникум.
В 1944-1945 годах в местах спецпоселений никаких условий для развития крымскотатарской культуры, языка и искусства не было. После выхода Указа ПВС СССР от 28 апреля 1956 года, согласно которому с крымских татар и некоторых других депортированных народов были сняты ограничения по спецпоселению, но не давалось право на возвращение в места, откуда эти люди были выселены, на местах высылки существенных изменений не произошло.
В 1994 году я вернулась на родину в Крым с мамой, которой было 86 лет. Она была вдовой участника боевых действий, инвалидом I группы по зрению. Мама прожила на своей родине около двух лет, но не увидела родные места, потому что не видела совсем. Я – тоже вдова. Когда мама проживала со мной, я хотела встать на очередь для получения квартиры. Только спустя три года меня поставили на квартирную очередь. Вот уже 13 лет ожидаю, но так, наверное, и не дождусь при жизни, так как нет справедливости и порядка в получении жилья.
В настоящее время я проживаю в Симферополе, инвалид общего заболевания II группы, ветеран труда.
(Воспоминание датировано 18 октября 2009 года)
Подготовил к публикации Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий