В Крыму боятся сказать «Я не боюсь сказать» – психолог

На прошлой неделе украинская журналистка Анастасия Мельниченко запустила флешмоб #янебоюсьсказати, посвященный сексуальному насилию против женщин. К акции подключилось огромное количество людей, и из украино- и русскоязычного она перешла даже в англоязычный интернет. Признания украинок и россиянок, которые пережили побои, изнасилования и другие издевательства, шокировали пользователей интернета. Стоит ли рассказывать о пережитой травме публично? Правы ли противники флешмоба, называющие его «фантазиями взбесившихся феминисток»? Об этом говорим с гештальт-терапевтом Анастасией Хромовой, психологом Ольгой Духнич и психотерапевтом Светланой Паниной.

– С нами на связи гештальт-терапевт Анастасия Хромова и психотерапевт Светлана Панина. Анастасия, как выдумаете, что руководило женщинами, поделившимися своим опытом насилия – смелость?

Хромова: Думаю, да. Чтобы рассказать об этом, требуется много мужества, внутренней силы. Но я бы в этом вопросе не делила на мужчин и женщин. Насилию в любой форме подвергаются независимо от пола.

Радио Крым.Реалии | #янебоюсьсказать. Как тема сексуального насилия оказалась общей для украинцев и россиян

– Светлана, что вы думаете об этом?

Панина: Я не вижу никакой смелости в том, чтобы не бояться очевидных вещей. Тут речь скорее о смелости в преодолении своего страха. Люди, делившиеся своими историями, довольно долго жили со страхом. То, что они преодолели его и начали говорить – это и есть смелость.

– Почему в украинском сегменте интернета стал возможен такой флешмоб? Украинское общество изменилось и отошло от извечной позиции «сама виновата» по отношению к жертве?

​Панина: Общество действительно меняется. Думаю, Революция достоинства не зря так называется – благодаря событиям двухлетней давности люди ощутили, что у них есть достоинство. Женщины очень хорошо это почувствовали. Для того, чтобы понимать ценность собственной жизни, чтобы говорить вслух о проблеме, нужно очень много доверия к среде, в которой ты говоришь. Я активно слежу за этим флешмобом и замечаю, что подавляющее большинство комментариев к историям насилия – это выражение поддержки. Это огромный шаг вперед. Еще несколько лет назад это было бы невозможно.

Хромова: Я бы сказала, доверие – это следствие чего-то. Сейчас больше возможностей узнать о правах, способах жизни, чем-то новом. Это расширяет кругозор, дает возможность сказать о том, что раньше было табу. Это никако й не «бунт феминисток». В перспективе этот флешмоб очень полезен, он вскрывает нарыв. То, что накопилось за 1990-е и 2000-е, наконец выходит наружу. Хотя насилие не имеет срока давности.

– Через какое время человек способен рассказать о пережитом насилии? Я прочел много историй, но видел мало свежего, недавнего опыта.

Хромова: Это очень индивидуально, нет никакой градации – дескать, через 10 лет я смогу об этом говорить. Это зависит прежде всего от того, как близкое окружение и общество относятся к этому. Потому флешмоб и полезен – тема не табуирована, можно говорить, получать поддержку, не чувствовать себя виноватым, не чувствовать токсический стыд. А, если ты можешь сказать, государство имеет возможность реагировать и защищать людей.

– Светлана, в 2014 вы уехали из Крыма, но поддерживаете здесь связи. Заметили ли вы разницу, как писали о насилии крымчанки и жительницы Украины и России?

Панина: Очень много крымчан уехали. Те, кто уехал, участвовали во флешмобе. Но почти весь доступный мне крымский сегмент промолчал. Молчание сейчас – наиболее распространенная жизненная стратегия крымчан. Недавно мой муж ездил в Крым и подметил, что там очень хорошо научились молчать о неприятном. В личных сообщениях я видела, что тема флешмоба, конечно, не оставила крымчан равнодушными. Но сказать об этом они не могли. Знакомые мне крымчане «промолчали вслух».

– Почему крымчане «промолчали вслух» о насилии?

​Панина: Знаете, никто еще не разобрался с «пакетом Яровой», по законам из которого за любое слово можно привлечь к ответственности за экстремизм, а за любое молчание – за недоносительство. Люди на всякий случай не пишут ничего. В Крыму полная неразбериха со властью, с тем, что можно и нельзя. Люди выбирают молчание.

– Анастасия, может ли нахождение в неопределенных условиях помогать или мешать выражению своих чувств? В Крыму небезопасно говорить о политике, но почему нельзя поделиться опытом насилия многолетней давности?

Хромова: Помните, как говорила Алиса из «Алисы в стране чудес»: « А вы знаете, сколько здесь может стоить одно слово?». Когда не знаешь, сколько оно может стоить, лучше промолчать. В данном случае человек боится сказать «я не боюсь сказать».

– С нами на связи социальный психолог Ольга Духнич. Ольга, вы высказывали мнение, что флешмоб вряд ли может кому-то помочь. Почему?

​Духнич: Я не очень согласна с тем, что привлечение внимания к бытовому насилию происходит в социальной сети, это принимает неконтролируемые формы. Это лавина эмоций, в которую погружается население. У нас есть странное представление о том, что Фейсбук – это общество. Но это некое пространство публичной коммуникации, и происходящее в Фейсбуке не равняется происходящему в обществе. Это логика телеканала «СТБ», который делает передачи на грани фола, с шокирующими подробностями. Мне кажется, метод привлечения внимания не самый удачный.

– Анастасия, что вы думаете по этому поводу?

Хромова: Мне кажется, для данного момента это нормальный способ. То, что пост журналистки Анастасии Мельниченко так всколыхнул общество, показательно. Конечно, этот флешмоб может принести индивидуальный вред. Я видела много комментариев, свидетельствующих, что людям становится страшно, поднимается уровень тревоги. Увы, в нашей культуре не развиты способы работы с травмами, с пугающими чувствами. Но, если вам хочется о чем-то сказать, тема резонирует с вами – скажите об этом. Если не можете, если вам больно это читать, это вызывает слезы – не читайте. Будьте бережны к себе. Если с вами произошло насилие – заявите об этом.