Реформа образования по-крымски: в школах растят лояльное Путину поколение

Киев – Образование – это та сфера крымской жизни, которая одна из первых после аннексии стала претерпевать значительные изменения. Сотрудники Украинского независимого центра политических исследования и информационно-исследовательского центра «Интеграция и развитие» недавно обнародовали результаты мониторинга крымского образования за последний год. Авторы этого исследования Юлия Тищенко и Олег Смирнов в интервью для Крым.Реалии рассказали, сколько крымских учеников теперь изучает украинский и крымскотатарский язык, что случилось с учителями этих предметов и как Россия прививает крымским учащимся государственную идеологию.

– Расскажите о вашем исследовании. Когда оно проводилось, и почему вы решили взяться за этот мониторинг?

Юлия Тищенко: Идея проекта возникла практически сразу после аннексии. Мы увидели, что, несмотря на то, что образование – очень инертная сфера, в Крыму изменения в ней стали происходить очень быстро.

Мы мониторили ситуацию с начала лета до конца года. Собрали статистику, которой в тот момент не было в публичном пространстве. Отследили процессы в Крыму в сфере образования. В частности, фокусировали внимание на преподавании на родных языках, на то, что происходит с учителями, учебниками, программами.

Олег Смирнов: Несмотря на то, что сфера образования считается консервативной, «старая-новая» власть Крыма видела в ней определенную угрозу. Потому что учащиеся – это то поколение, которое выросло в украинских реалиях. Я помню свое общение со студентами в университете, когда там преподавал. В подавляющем большинстве молодые люди называли своими именами то, что происходит. Они говорили, что не представляют, как можно родиться, жить, воспитываться в одной стране и вдруг по щелчку стать гражданами другой.

Я думаю, что все усилия были направлены на эту сферу, чтобы максимально поработать с молодым поколением, чтобы была возможность опираться не только на пенсионеров, но и попытаться достаточно быстро идеологически придавить школьное образование через различные формы работы. Это делалось таким образом, чтобы найти или взрастить поддерживающую аудиторию.

Мы начали отслеживать ситуацию с самых первых дней. Со временем эти наблюдения переросли в системную работу. Но сначала мы наблюдали за отдельными случаями, когда к учителям украинского языка в школах начали относиться по-хамски, несмотря на то, что кто-то из них проработал в школах больше тридцати лет. И вдруг весь коллектив становился против и выживал этих людей. Многим преподавателям просто пришлось уехать. Кто не уехал, того погнали на переобучение на русскую филологию. А если не хочешь – уходи.
Все лето мы общались с учителями истории и украинского языка, которых поставили в положение, когда надо переучиваться и преподавать все по-новому. Филологический и исторический блоки приняли на себя весь удар резких изменений.

– А какие источники вы использовали при мониторинге?

Ю.Т.: Это люди, с которыми мы общались, и открытые источники.

О.С: Это документы, которые выставлены на сайте министерства образования Российского Федерации, министерства образования Крыма. Даже больше не министерства, а КРИППО (Крымский республиканский институт последипломного педагогического образования – ред.), который ведет всю методическую работу.

– Какие именно аспекты образования в Крыму изучались?

О.С: Это образование на украинском языке и изучение украинского языка. Другой крупный блок – крымскотатарский язык. Большой отдельный блок – преподавание гуманитарных дисциплин: истории и обществоведения. В них сама структура преподавания отличается от украинской.

Изучали воспитательную работу, организовывая которую можно воздействовать и на учителей, и на учеников. Также нами исследовались возможности поступления и перспективы получения высшего образования в крымских, российских и украинских вузах.

Ю.Т.: Одним из сюжетов было оценивание знаний. В России действует пятибалльная система, соответственно, в Крыму мы видим те же самые процессы. По большому счету, это тоже часть образовательного процесса и часть серьезного влияния на то, что может происходить в системе получения знаний.

Мы пытались смотреть на различные гуманитарные дисциплины. Уже называлась история и обществоведение.

– Наверное, география тоже...

​Ю.Т.: География в меньшей степени, в большей степени история. Там довольно значительные отличия от украинского курса. Дело даже не столько в содержании этой истории, сколько в последовательности преподавания тех или иных дисциплин. Понятно, что история Украины резко перестала преподаваться. Зато мы видели во внеурочной работе массу лекций, которых в Украине никогда не было. Появилась такая тематика, как «борьба с экстремизмом». Происходит насаждение очень специфического российского дискурса. В таком специфическом, межнациональном регионе, как Крым, на мой взгляд, это насаждение не содействует культуре добрососедства и межкультурной коммуникации.

– Что за прошедший год произошло с образованием Крыма в плане его качества? Уровень образования упал, возрос или сохранились прежние показатели?

О.С.: Для того, чтобы выяснить это, надо делать более долговременные замеры. Изучать ситуацию в начале учебного года, середине, конце и сравнивать с группами других детей. Я не думаю, что сегодня с какой-то точностью можно говорить об изменении качества.

Мы можем сейчас говорить о его наполнении новым содержанием и можем предполагать, к чему это может привести. А каким образом сегодня это отражается, сложно сказать.

Ю.Т.: По наполнению уже сейчас видно в плане изучения украинского и крымскотатарского языка, что количество детей, которые будут участвовать в олимпиадах по изучению языка, резко сократилось. Практически оно низведено до нулевых показателей.

О.С.: Преподавание на крымскотатарском и изучение крымскотатарского языка осталось приблизительно на том же уровне. Оно не расширяется, потому что проводилась определенная работа. Несмотря на то, что в Конституции Крыма, принятой после аннексии, было заявлено о трех государственных языках, отношение к изучению языков совершенно другое – можно сказать, неконституционное. Летом проводилась определенная работа с родителями через учителей и директоров школ, которые просто отговаривали родителей писать заявления на изучение родного языка ребенком. Они мотивировали это тем, что никаких перспектив для ребенка не будет в этом обществе и это не нужно.

Ю.Т.: В большей степени это касалось украинского языка.

О.С.: Но крымскотатарского тоже. Был определенный подъем у людей, и ожидалось, что будет больше заявлений. Казалось, что раз язык признан государственным, то можно будет расширить сеть образовательных учреждений. Но цифры говорят, что количество школ и детей, изучающих крымскотатарский язык, осталось на том же уровне. Но есть определенные ограничения. Допустим, в старших классах образование на родном языке вестись не может. Это общероссийская практика.
А если говорить об украинском языке, тут очень резкие изменения! Потому что на сегодняшний день фактически осталась только одна школа, это около 1 900 детей, и очень малое количество классов или групп детей, которые изучают украинский язык.

Эксперты о российской пропаганде в школах Крыма

​– А у вас есть более подробные статистические данные, касающихся изучения украинского и крымскотатарского языка?

Ю.Т.: Да, есть. В сентябре 2014 года было 4 из 7 школ, в которых обучение велось на украинском языке. По данным на январь 2015 года, осталась только одна такая школа в Ялте. Образование там получают 1990 учащихся. Это примерно 1% от общего количества учащихся Крыма.

Эти данные было сложно найти в публичном пространстве. Вся статистика – это терра инкогнита. Всего в Крыму сейчас обучается 184 тысячи детей. Из них на крымскотатарском учатся 4 895 человек, 1 990 – на украинском и около 177 тысяч – на русском.

– А что в итоге случилось с учителями украинского языка? Сразу после аннексии министерство образования Крыма заявило, что обеспечит их переквалификацию. Произошло ли это в итоге?

​Ю.Т.: Это переквалификация происходила. Учителей переучивали в основном на преподавание русского языка и литературы. По-моему, таких учителей было около трехсот по Крыму. Сейчас очень сложно сказать точно, сколько человек осталось преподавать другие предметы, а сколько ушло. Но зафиксированы случаи, когда знаковые учителя покинули территорию Крыма. В основном, это преподаватели украинского языка.

О.С.: Трудно говорить о какой-то статистике. Они уехали в разные регионы Украины. Я знаю таких, которые просто остались без работы. Они не смогли ни работать в этой системе, ни уехать куда-то.

Ю.Т.: С преподаванием истории также были курсы переучивания. Ведь украинские и российские программы по изложению исторических фактов очень сильно отличаются.

О.С.: Кроме того, отдельная тема – расчет нагрузки на учителей. Они все говорят, что от этого зависит оплата их труда. Сегодня есть базовая ставка, минимальная, на нее вообще прожить невозможно. Все остальное зарабатывается различными видами работ, которые дополнительно оплачиваются. Это разработки уроков, внеклассная, внешкольная работа. Это всякие участия в вебинарах и тому подобное. Учителя говорят, что в итоге нагрузка возросла в разы.

– Вы сказали, что для российских властей было принципиально реформировать образование, чтобы воспитать лояльную к себе молодежь. А насколько активно в крымских школах сейчас насаждается новая идеология?

Ю.Т.: Весьма активно. Причем это проявляется в преподавании практически всех гуманитарных предметов, начиная от современных стихов про Крым, который вернулся куда нужно, и заканчивая трактовкой тех или иных событий в истории. Появляются очень специфические вещи, связанные с интерпретацией Конституции России по поводу свобод, которые гарантируются.

Замерить отношение детей к этому чрезвычайно сложно. Вы просто не сможете это сделать в существующих условиях. Но вопросы у детей, безусловно, могут возникать. Действительно, на 180 градусов поменялось то, что им говорили до этого.

О.С.: Изучение родного края свелось к изучению событий марта 2014 года. И это все, что есть по истории Крыма. И подчеркивается, что это всегда была территория России, а сейчас просто произошло некое логическое завершение.

Ю.Т.: Во внеклассном образовании добавилось большое количество российских тем, в частности экстремизм, терроризм, военный дискурс. До этого дети с этим не сталкивались: ни воочию, ни в преподавании. В Украине этого не было. Как на это будут реагировать дети, что они будут ощущать и как интерпретировать события, сказать сложно. Если умножить подобного рода уроки на ту пропаганду, которая сегодня есть в Крыму, то скоро будет сложно отделять рациональные вещи от иррациональных. Система образования на это в значительной степени и направлена.

​О.С.: Преподаватели говорят, что такое влияние сильнее в младших классах. Старшеклассники – это люди с уже сформировавшимся мнением. Мне рассказывали о различных случаях, произошедших при обсуждении каких-то тем на уроках того же обществоведения. Когда заходит речь о системе управления государства, дети достаточно критически настроены. Иногда учителя не знают, как реагировать, потому что в аудитории сидят разные дети. А учитывая атмосферу доносов, которая создается в последний год, учителя боятся реагировать на свободное изъявление мнения, которое не совпадает с официальной версией.

– Насколько сложно учителям и ученикам дался переход от двенадцатибалльной к пятибалльной системе оценивания знаний?

Ю.Т.: Дети и учителя уже привыкли к более дифференцированной системе оценивания. Если вспомнить пятибалльную систему оценивания, то фактически это еще сталинская практика. Плюс этот переход на пятибальную систему нивелирует переход на болонскую систему. Но при этом единый государственный экзамен в России проводится не по пятибалльной системе. Там как раз другая оценка знаний, и здесь тоже достаточно странная дихотомия проявляется.

– В этом году министерство образования и науки Украины заявило, что не признает выданные в Крыму аттестаты об окончании школы российского образца. Для получения украинского школьного диплома крымским выпускникам теперь нужно дополнительно сдавать экзамены экстерном. В связи с этим поступать в украинские вузы им стало довольно сложно. Как вы оцениваете систему поступления, предложенную крымчанам украинским министерством?

Ю.Т.: По отношению к крымским выпускникам должно быть принято политическое решение. Нынешняя ситуация не благоприятствует поступлению крымчан в вузы Украины. По-моему, только 12 тысяч человек смогут воспользоваться возможностью поступления. И сама процедура сложная, и транспортная блокада тоже оптимизма не прибавляет, скорее, наоборот. Сложно себе представить шестнадцатилетнего ребенка, который несколько раз выезжает, проходя все эти кордоны. Это и страшно, и дорого.

Министерство образования Украины ввело дистанционное обучение. Но учебные заведения, которые предоставляют такую услугу, не рассчитаны на то количество человек, которое стало обращаться за получением дистанционного образования. В этом году, скорее всего, мы не увидим даже того количества абитуриентов из Крыма, которое было в прошлом.

​О.С.: В сложившейся ситуации это выбор каждой семьи, каждого ребенка и каждого родителя. Я знаю много семей, которые отправили своих детей в другие города Украины, чтобы они могли получить украинский аттестат и там же поступать. Конечно, это тяжелое решение для ребенка, но такие случаи есть. Есть семьи, которые могут воспользоваться предложенной процедурой. А кто-то не сможет выехать даже по финансовым причинам. Сегодня съездить туда-обратно – это две тысячи гривен.

– Крымское школьное образование интегрировалось в российскую систему? Или этот процесс еще не завершен?

Ю.Т.: Визуально это произошло. Определенное количество решений принимается, проводятся специальные мероприятия, переучивание учителей, замена учебников. Кстати, все украинские учебники изъяты из школ. По разным легендам, часть из них уехала на Донбасс, часть где-то спрятаны.

О.С.: Был даже приказ министерства о передаче учебников в Луганск.

Ю.Т.: Кстати, в Луганск приходят и русские учебники. Есть свидетельства того, что, если у учителя найдут украинский учебник, у него могут возникнуть проблемы.

О.С.: Это было к началу учебного года, а к сегодняшнему дню уже, наверное, не осталось никаких украинских учебников. Все поняли, что это небезопасно. Но мы живем в глобальном мире, и если территорию полностью не отрезать от коммуникаций, то люди будут видеть, что происходит. Насколько я знаю систему образования Украины, последние годы много делалось для развития критического мышления. И надеюсь, что эти навыки у крымских учащихся останутся.