«Камера на плече страшнее гранатомета». Интервью с режиссером «Крымской истории Х»

Режиссер Игорь Парфенов называет свой новый фильм «Крымская история Х» потрясением для зрителя. Картина готовилась семь лет, в октябре 2018 года был снят последний кадр, а в декабре состоялся первый показ. Сам Парфенов обозначает жанр этой киноленты как художественную эпическую драму. Сюжет построен на рассказе странника, который ранее был монахом. Он пересказывает историю о работнике крымской скотобойни Федоре и девушке Катерине, которая попадает в тюрьму по ложному обвинению в убийстве, где лишается своего новорожденного ребенка – его забирают в «Дом малютки».

Это черно-белое кино хронометражем в один час сорок минут. Игорь Парфенов предупреждает: фильм тяжелый для восприятия, так как в ленте использованы документальные кадры со скотобоен. Главную женскую роль сыграла супруга режиссера, Елена Слюсарччи, а в роли «потерянного» ребенка выступал их сын. Сам Игорь Парфенов имеет высшее образование по специальности «тренер-преподаватель». Говорит, что режиссуре научился самостоятельно.

Крым.Реалии встретились с Игорем Парфеновым в Одессе накануне пресс-показа и спросили о новом фильме, поездках на полуостров, о том, из-за чего режиссеру не нравится картина Сергея Лозницы «Донбасс», и почему он считает вопрос «чей Крым?» провокационным.

–​ Почему съемки «Крымской истории Х» длились неполных семь лет? Не слишком ли большой срок для фестивального кино?

– Мы обсуждали фильм с Борисом Немцовым, еще когда он был жив, в 2012 году. Познакомились с ним в Крыму, в Поповке (село в Сакском районе Крыма –​ КР), Борис любил водные виды спорта и приезжал туда каждое лето кататься. Немцов говорил, что хочет видеть политическое кино и кино про права человека. Мне больше хотелось снимать фильм о нарушении прав животных, о бойне. Я говорил о том, что права человека и права животных – это звенья одной цепи, и если мы будем нарушать права тех же бездомных собак и кошек, то почему бы нам не уничтожать друг друга? Мы встречались с ним (Немцовым –​ КР) несколько раз и каждый раз я думал, что, наверное, он прав и стоит объединить все проблемы во что-то одно. После событий в марте 2014 года мы продолжили снимать, но в более медленном режиме. До 2018 года снимали в Крыму, основные локации – это «Белая Скала» («Ак-Кая») в Белогорске и район Поповки, еще снимали под Евпаторией. В фильме есть только один эпизодический кадр на 30 секунд, снятый не на полуострове.

–​ Вы издавали газету и книгу в защиту животных. Что стало переломным моментом для вас? Когда вы поняли всю глубину проблемы жестокого обращения с ними?

– Это случилось лет 30 назад, я был профессиональным спортсменом, много читал разной философской литературы. Однажды мне попался документальный фильм «Любить или убить?». Он очень откровенно показывал бойню, убийство. Причем он показывал не только убийство сельскохозяйственных животных, но, например, и убийство коровы во всех прелестях, и тут же кадр очень дорогого китайского ресторана, где в день убивают приблизительно 500 кошек. И каждый посетитель ресторана может прийти туда и выбрать любую кошку, которую он бы хотел, чтоб ему приготовили. Помимо этого, в фильме фигурировала и проблема охоты, сдирания шкур и так далее. Я в этот же день больше не съел ни одного куска мяса до сих пор. Я вегетарианец с тридцатилетним стажем. Я в прекрасной физической форме, но я бы не хотел, чтобы все сказанное мною воспринималось как пропаганда вегетарианства.

–​ Вы говорили, что продолжили съемки фильма после 2014 года. Получали ли вы какие-то разрешения?

– Я никогда ни у кого не просил никаких разрешений. У меня всегда была с собой пресс-карта, на всякий случай. Скажу так, что за все время съемок в Крыму, а делал я это на профессиональную камеру, ко мне никто не подошел и не поинтересовался, что я снимаю. Возможно, мне просто везло. Однако в каком-нибудь маленьком селе под Харьковом, когда я просто снимал мальчика возле школы, ко мне постоянно подходили с двумя вопросами: что я снимаю и кто разрешил?

–​ После аннексии Крыма многие деятели искусства – певцы, актеры, режиссеры – отказались от работы на полуострове. Почему вы продолжили?

​– Во-первых, я прожил в Ялте 23 года. После всего, что произошло, продал квартиру. Крым – это и моя боль тоже, хоть у меня не крымская прописка, но я считаю Крым своим домом. К тому же мои фильмы – не коммерческие продукты. Одно дело, когда ты едешь туда «срубить денег», и совсем другое – когда человек, общественный деятель, журналист, режиссер едет туда, чтобы увидеть, что происходит, своими глазами. Чтобы осветить это по возможности, например, через свое социальное авторское кино. Для того, чтобы проблемы увидели.

–​ В 2000 году в номинации «Правозащитник года» вы получили звание «Человек года – человек тысячелетия». Как вы можете прокомментировать ситуацию, которая сейчас сложилась с правами человека в Крыму?

– Конечно, я внимательно за всем слежу. И могу сказать, что тот конфликт с Россией, который есть у нас, он повлек за собой эти политические репрессии, неправосудные решения, такие как по Сенцову. То количество лет, которое ему дали – немыслимо. Все кинофестивали мировые начинаются с фразы «Свободу Сенцову». Например, оператор, который снимал «Крымскую историю Х», долгое время работал с Александром Сокуровым. Сокуров постоянно спорит с Путиным – и лично, и публично – об Олеге. Однако, по мнению Путина, решение, вынесенное судом – правомерно. И мне кажется, Путин считает, что отпустить Сенцова равно проявить собственную слабость. Другие случаи, которые связаны с нашими моряками, например, тоже. Я за наших моряков, но некоторые говорят, что они не получили разрешение на проход через этот пролив. Сейчас очень многое в Крыму стало не так, как было при Украине. Некоторые местные жители говорят: «Сейчас здесь порядок стал, не то, что раньше. Но наш народ к порядку не привык». Эта фраза, кстати, отражена в конце моего фильма.

–​ Фильм «Крымская история Х» был на показе в Киеве, Харькове, теперь в Одессе. Планируется ли прокат, или данная кинолента – сугубо фестивальная история?

– Я думаю, прокат точно нет. Фильм достаточно жесткий, я ставлю ему рейтинг «18+». А вот фестивали – это именно тот формат. Сейчас мы отправили его в Канны, там будет демонстрироваться еще один мой фильм вне главной программы. Это короткометражное кино о том, как на Донбассе задержали так называемого «бандеровца», они его бьют, сооружают виселицу с целью его повесить. Вдруг в толпе разъяренных людей появляется мальчик маленький, указывает на пленника и говорит: «Это мой папа». Женщина, которая била главного героя сильнее всех, предлагает его отпустить домой вместе с ребенком. И его отпускают. Это такой фильм-примирение, переосмысление, покаяние. Именно через это уходит вражда. Я сейчас смотрю украинские фильмы известных украинских режиссеров и я в шоке.

​–​ О ком идет речь?

– Я говорю про своего коллегу Сергея Лозницу и его фильм «Донбасс», который, кстати, тоже был в Каннах. Как к режиссеру к нему вопросов нет, я поставил бы ему высший балл, но как к человеку, как к сценаристу и идеологу этой картины... Я считаю, что все показано однобоко: одни белые и пушистые, а вторые – просто нечисть какая-то. Так кого он показал? Он показал граждан Украины. Произошло нечто, и они стали чертями что ли рогатыми? Это – страшная проблема, пока будут сниматься такие фильмы, как «Донбасс», война будет всегда. Или вот когда показали фильм «Киборги», сцена, где поймали задержанного, так называемого лазутчика, и потом у них была долгая философская беседа. В итоге они фактически пришли к миру между собой, и «киборг» его отпускает. У меня аж потеплело на душе – вот он, думаю, путь к примирению. А потом сослуживец этого «киборга» спрашивает, мол, почему ты его отпустил, а тот отвечает, что его убьют все равно, но свои же. Все. Сценарист (Наталья Ворожбит – сценаристка фильма «Киборги» – КР), по моему мнению, убила весь фильм одной сценой.

–​ Вы считаете, что режиссеры, живущие в стране, которая находится в состоянии войны, не должны снимать кино о том, что происходит?

​– Люди искусства должны бороться с войной, как могут, своими силами. Есть фраза: «Когда пушки говорят, музы молчат». Я считаю ее неверной. Наоборот, когда говорят пушки, музы должны говорить еще громче. Камера на плече порой страшнее гранатомета. Но бороться надо не методами пропаганды. Посмотрите, что произошло сейчас с «Евровидением» – это же просто смешно, устроили цирк. Начали задаваться какие-то провокационные вопросы, вроде «а чей Крым?».

–​ А вы на этот вопрос можете ответить?

– У меня в фильме крымчанин спрашивает у странствующего философа, который и излагает эту историю, то же самое. Так вот, герой засмеялся и переспросил: «А ты уже сомневаешься?».

***

Во время интервью Игорь Парфенов нередко отвечал фразами героев из своего кино. К окончанию ленты в зале осталась ровно половина зрителей. «Было бы странно и для меня провально, если бы то, что я делаю, нравилось абсолютно всем, меня все любили и понимали мое кино. Такая человеческая реакция – абсолютно природна», – прокомментировал он.