Крым как «коммунизм» современной Украины

В политическом классе Советского Союза было принято выражать публичную уверенность в окончательном построении коммунизма. Сроки достижения его или устанавливались на значительном отдалении от настоящего момента или помещались в неопределенное будущее. А между методами прихода к цели и текущими задачами общества ставился знак равенства – заготовил плановый объем сена и коммунизм стал чуточку ближе. Тем проще было партийным бонзам убедительно демонстрировать успехи в приближении социальной утопии. Что-то подобное происходит и с возвращением Крыма в современной Украине.

Редкое человеческое общество, без разницы демократическое или авторитарное, может прожить без признанной цели своего существования. Цель США – распространять и укреплять по миру принципы свободного рынка и либеральной демократии, цель ЕС – расширяться, включая все больше стран в пространство ценностей мультикультурализма и прав человека, официальная цель ИГИЛ – апокалипсис, а доброй части так называемых развивающихся стран – достижение экономических, политических и социальных стандартов первого мира. Из списка обществ, большинство которых ставит себе задачи изменения сущего в ту или иную сторону, выделяется разве что современная Россия, где целями признаны сохранение текущего положения дел внутри страны и личной власти Путина как главного условия этого.

Из огня и дыма заснеженного Майдана вышла в статусе главной цели нашей страны европейская мечта Украины. С началом российской агрессии на Донбассе и в Крыму, возвращение этих территорий непротиворечиво встроилось в план интеграции Украины в европейские структуры в качестве промежуточных задач. Промежуточных, но обязательных, ведь никто не объединяется с частью, лишь с целым, а отказаться от своих территорий значит поломать международные правила сильнее, чем это сделала Россия.

С интеграцией в ЕС все понятно, надо лишь выполнять указания европейцев, унифицировать законодательство, повышать уровень жизни, подтягивать всяческие стандарты и строить общественные институты. Этот путь проходили десятки стран и каким бы на практике не был противоречивым этот процесс, в целом это хорошо освещенная, разлинеенная дорога с указателями километража.

На Донбассе развернулись боевые действия, обеспечившие к этой проблеме устойчивое внимание мира. Россия не стала аннексировать оккупированные территории, и эти два фактора сделали процесс возвращения Донбасса понятным и представляемым. С миротворцами или без, после военной операции или после амнистии, по договоренности с Путиным или после его, как минимум, политической смерти, тем или иным способом, мы уже сейчас можем представить варианты возвращения Донбасса, а значит можем сконструировать план действий и четкие критерии его выполнения. Совсем по-другому обстоят дела с Крымом. Аннексировав полуостров, Путин, не только уничтожил правовое наследие итогов Второй мировой, но и обязал себя и всех последующих правителей России, относиться к Крыму как к части России, а подавляющие крымнашистские настроения россиян сделали из многострадального полуострова политически самую важную ее часть. Наряду с этим, отсутствие боевых действий парадоксальным образом отодвинуло повестку возвращения Крыма на задний план, заставив мир до поры до времени ограничиваться общими дежурными фразами.

В сложившейся ситуации украинский политический класс стал относиться к проблеме возвращения Крыма как советские бюрократы к построению коммунизма. Невозможно заявить, что мы его не вернем и даже, что делаем недостаточно, чтобы вернуть, но всерьез сесть, подумать, оценить возможности, определить методы, составить план и начать его реализовывать никому из высшего руководства страны в голову не приходит. Не ведется работа по признанию России на мировом уровне страной агрессором. Не представлена на суд общества стратегия возвращения Крыма. Не определено какие конкретно действия украинцев, оставшихся в Крыму, являются преступлением, а какие таковыми не считаются. К украинцам в оккупации до сих пор юридически отношение такое же, как к украинцам, живущим на свободной территории, хотя специфичность их положения очевидна. И так далее.

Отсутствие четкого, понятного плана, сроков выполнения отдельных его элементов и, главное, результатов, компенсируется постоянным максимально абстрактным проговариванием данной проблематики. Правильный ответ на главный вопрос «Чей Крым?» стал необходимым политическим минимумом для определения «своего» в политической системе страны. Это привело к ритуализации крымской тематики, где само проговаривание утверждения «Крым – это Украина» стало самодостаточным политическим актом. И действием, и его желаемым результатом одновременно. Чтобы приумножить политический капитал, не обязательно нужно «построить коммунизм» или сделать реальный шаг на этом пути, достаточно лишь задекларировать верность идее борьбы за него.

Этой же логике подчинены частые манипуляции с крымской проблемой на символическом уровне. Переименования крымских улиц и аэропортов на что-то символически наше, равно как и работа по изменению административного статуса Крыма на крымскотатарскую национальную автономию, в силу очевидного факта физической неподконтрольности полуострова, нисколько не изменяет существующий статус-кво даже в перспективе. Зато это дает иллюзию кипучей деятельности по крымскому направлению и показывает патриотически настроенному избирателю за кого надо голосовать. И все это, что приятно, без значительных трат бюджета и малейших политических рисков лично для инициатора. «Давайте добавим к названию нашего строя слово «развитой» и получится, что мы приблизились к коммунизму еще ближе. Добавить не сложно, с коммунизма не убудет, а эффект налицо».

Дежурные заявления западных политиков о приверженности принципу украинского Крыма, продление «крымских» санкций с пафосом подаются политиками отечественными, как итог кропотливого труда и очередная важная победа. Меж тем речь идет лишь о том, что все остается по-прежнему и не меняется ни в лучшую, ни в худшую сторону, в чем объективно говоря может и не быть никакой их заслуги. Такая же история с интерпретацией политических неудач Путина. «Россия в международной изоляции!», – пишет в твиттере украинский чиновник, собирая лайки и перепосты. Однако поражения Путина совсем не обязательно есть итог украинских усилий, не говоря уже об усилиях какого-то конкретного украинского чиновника. Точно так же какие-то вполне будничные достижения Советского Союза встраивались советской пропагандой в общую логику стремительного движения к коммунизму.

Наконец, отсутствие, пусть даже в самом общем виде прописанной стратегии борьбы за Крым, дает возможность помещать момент его возвращения в неопределенные временные рамки, равно как и лишает нас возможности сформировать критерии для оценки успешности подготовки этого прекрасного дня. На данный момент неизвестно, ориентируется ли Украина на военную операцию, рассчитывает распропагандировать крымчан, делает ставку на смену российских элит или, не веря в такой сценарий, надеется на общее ослабление России или речь идет о каком-то ином подходе. Борьба за украинский Крым лишена локализации во времени, пространстве и даже в административном аппарате. Она одновременно везде и нигде конкретно. Как советский «путь к коммунизму» она тотальна, но эфемерна и от этого малоубедительна.

Однако отличие Крыма от советской утопии в том, что он все-таки существует в реальности. В том числе и в качестве опасного прецедента нарушения международного права. Необходимость его возвращения Украине объективно стоит, как бы это не было странно, не только перед украинскими политиками, но и перед всем миром. Кроме того, она стоит перед украинским гражданским обществом, убедивших всех в своей пассионарности на Майдане и во время АТО. Исторические часы российской петрономики подходят к концу, и скоро сами обстоятельства заставят действовать более активно. Все это внушает нам оптимизм и веру в то, что подход украинского политического класса к крымской проблеме рано или поздно изменится в лучшую сторону.

Денис Мацола, крымчанин, политолог, социальный активист

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции