На прошлой неделе российское Министерство курортов и туризма Крыма опубликовало окончательную статистику сезона. По его данным, Крым посетило 4 миллиона туристов, и сезон прошел довольно успешно. Так ли это? Какова судьба культурных памятников на полуострове? Есть ли стратегия борьбы за Крым? Сергей Мокрушин обсудил эти вопросы с советником Министра аграрной политики, бывшим министром курортов и туризма АРК Александром Лиевым.
– Что случилось с курортной отраслью в Крыму?
– Бывший глава управления туризма Львовской облгосадминистрации Стрельбицкий сказал, что сервис сейчас очень важен и во время оккупации Крыма нужно заниматься вопросами сервиса. Это действительно так, и к тому времени, когда Крым вернется, – надо наладить сервис. Так же правда, что Саки выбились в лидеры. Однако в Саках всего 5 санаториев, и по сравнению с Евпаторией, которая принимала раньше около миллиона туристов, онивыбиваются в лидеры. Это говорит о том, что «популярным» является лишь санаторный комплекс, потому что его заселяют люди не с добровольно купленными путевками, а с разнарядками, которые раздаются по всей России.
– На российском сайте госзакупок действительно закупают очень много путевок, и в частности, «Газпром». Вот люди, работающие в «Газпроме», они едут по этим путевкам?
– Конечно, туда отправляют «штабелями» не тех, кто выбрал сам. В отличие от профсоюзных путевок в Украине, где люди доплачивали за путевки в Крым и, приезжая, настаивали, чтобы с ними правильно обходились. То есть это были люди, которые приняли решение сами. В российских условиях это те, кто никуда не ездил. Именно такие люди увидели Крым впервые. И это неплохо, возможно, в дальнейшем они будут возвращаться уже в украинский Крым.
Россия пока не понимает, что делать с туризмом в Крыму
Россия пока не понимает, что делать с туризмом в Крыму. Давайте разделим турпоток: это санаторно-курортное лечение и это частники, которые принимали туристов. Частники пострадали сильно, санаторно-курортный блок – меньше, хотя и закрылись около 25% санаториев: из-за приватизации, не работающих банков и так далее.
– А выжил ли туризм фестивальный? Минувшим летом очень много говорили о преемнике KaZaнтипа, который пытались провести в Крыму. В итоге все обернулось большими проблемами и для организаторов, и для посетителей.
– В том-то и дело, что санаторный поток сохранился хотя бы по количеству, потому что по качеству это люди, которые вынуждено поехали в Крым. А вот того потока, точнее паломничества, которое ехало из России, уже не будет. Сейчас говорят «Крым – наш», так он и так был общий: россияне ездили и чувствовали себя как дома, европейцы чувствовали себя как дома, причем россиянам было отдыхать в два раза дешевле, чем сейчас. Также многие приезжали, чтобы не видеть путинскую пропаганду, а сейчас смысл им ехать из Питера в Крым, когда и там можно найти такие же путинские плакаты и такой же ОМОН?
Событийный туризм держался на том, что были люди, готовые приезжать и потреблять его. Сегодня же из событийных есть перспективы только у фестиваля шансона, а вот «Джаз Коктебель», «Крым Мюзик Фест», фестиваль кино, фестиваль электронной музыки KaZaнтип – эти фестивали были под тот турпоток, которого сейчас нет. Поэтому смысла их проводить тоже нет.
– А вот фестиваль кино, что с ним произошло?
Публике, которая сейчас едет, не нужно кино, им не нужен джаз, им не нужна настоящая музыка
– Та же самая проблема – публика. Публике, которая сейчас едет, не нужно кино, им не нужен джаз, им не нужна настоящая музыка. Публика, которая едет сейчас, – это а-ля Тагил, их джазом удивлять нет смысла.
– Таких туристов часто видят в Турции. Российские туристы как-то переориентировались на Крым или все-таки предпочитают Египет, Турцию?
– Российский турпоток состоит из двух групп. Первая – это вынужденные туристы. Вторая – это «крымнаш». Им важнее воткнуть флаг, сфоткаться для «Одноклассников» и вернуться, сказав, что я там побывал. Это еще хуже. Но именно эти люди вызывают отвращение у большинства крымчан в туриндустрии. Крымская туриндустрия, со всеми своими минусами, это люди образованные, которые выезжали в разные страны. И эти люди, привыкшие к интеллигентным туристам, которые приезжали в Крым по 5-6 раз, очень разочарованы новым контингентом «крымнаш».
– Внутренняя крымская география как-нибудь изменилась? Люди едут на курорты, популярные еще в советское время, те же Саки, Ялту, Евпаторию. А вот, допустим, Керчь, Феодосия или Коктебель?
– В этом основная беда, потому что мы занимались тем, чтоб растянуть туристический поток по всему Крыму. Сейчас он снова собрался в одной Ялте, даже Алушта не заполнена на 30%, только санаторные комплексы более-менее сохранили поток, а вот частные отели практически пустые. А говорить о Черноморском или Керчи вообще не стоит. Только здравницы что-то дали. А вот как будут зимовать 50 тысяч человек, которые работали в 4500 частных отелях, я не знаю, потому что сезона вообще не было. Хотя цены и подняли до уровня Токио или Лондона.
– А теперь поговорим о культурных объектах. Более 220 объектов на территории Крыма получили статус федерального значения. Что происходило с культурным достоянием Крыма до аннексии и выделялось ли достаточное количество средств для его сохранения?
Министерство культуры Украины не делает ничего. Хотя оно должно было подать в розыск всех директоров, которые подняли российские флаги
– Объективно говоря, как раньше они не получали достаточного внимания и финансирования от Украины, так и сейчас Министерство культуры Украины не делает ничего. Хотя оно должно было подать в розыск всех директоров, которые подняли российские флаги. Министерство должно было решать эти вопросы в международных организациях. А сейчас нет никаких действий и комментариев от Министерства культуры по поводу этой ситуации. Хотя и в ЮНЕСКО, и в других инстанциях Министерство культуры Украины могло бы рвать Россию в тряпки.
– Недавно российские СМИ хвастались, что нашли древние артефакты на дне Керченского пролива. И вот никакой реакции от Украины нет...
– Сегодня 20 месяцев аннексии Крыма. И этот период показал, что проблема деоккупации Крыма, даже в долгосрочной перспективе, государством не рассмотрена. К сожалению, это касается всех сфер, стратегии в целом. Понятно, что российская сторона относится ко лжи как к единственному языку общения. Оккупируя объект культурного наследия или предприятие, они обещали титанические вложение, однако ничего за полтора года в полном объеме не выполнено. Реализованных программ ни по воде, ни по транспорту нет. Сделаны лишь показательные вложения для СМИ.
– А куда же идут огромные деньги, которые выделяются из российского бюджета на крымские программы? Ведь все это в ущерб другим регионам России…
– Например, в довоенное время та же программа «Вода Крыма», которая начала исполняться в 2013 году, действительно получала финансирование, которое равно сегодняшнему российскому при перекрытом Северо-Крымском канале. То есть в спокойных условиях, когда Крым получал воду и не было жесткой коммунальной проблемы, финансирование было такое же, как сегодня. Анализируя все российские обещалки, видно, что Россия особых конфет не дает.
– Вот ситуация с объектом ЮНЕСКО «Херсонесом Таврическим», а также с другими шестью кандидатами на занесение в список ЮНЕСКО. Можем ли мы влиять на ситуацию с объектами через ЮНЕСКО? И вообще, какая политика ЮНЕСКО к объектам на аннексированной территории?
Использование брендов, интеллектуальной собственности, международных связей остается незамеченным украинской стороной
– Можем влиять, и не только через ЮНЕСКО. В каждой международной инстанции мы должны инициировать разбирательства по поводу Крыма, а сейчас таких разбирательств практически нет. Это неправомерное использование Россией брендов. Сегодня мы занимаемся блокированием использования бренда «Массандра», «Новый Свет» и т.д. А использование брендов, интеллектуальной собственности, международных связей остается незамеченным украинской стороной. Нет абсолютно никаких разбирательств.
– Что делать в этой ситуации? Как можно исправить ее?
– Для этого нужно иметь стратегию. Любые ситуативные шаги, какие предпринимают крымские татары, любой крымчанин, больше напоминают истерику в тоске по родине. Но государство, которое не имеет никакой стратегии, шлет сигнал. Позитивный для Путина, негативный для крымчан и украинцев. Этот сигнал означает, что этот вопрос не приоритетный. Нам надо заставить государство повернуться лицом к проблеме возвращения Крыма и сохранности культурных ценностей. Этот вопрос долгосрочной перспективы деоккупации Крыма, который может стать национальной идеей Украины.
