В правозащитной «Хронике текущих событий», источниками которой служили письма и сообщения крымских татар по горячим следам с мест событий, зафиксировано множество примеров репрессий в отношении крымских татар, пытавшихся после Указа от 5 сентября 1967 года поселиться в Крыму.
26 мая 1968 года, сообщала «Хроника…», 98 крымских татар поставили палатки близ поселка Марьино за чертой Симферополя. 27 мая в 16 часов палатки были окружены кольцом милиционеров, сотрудников КГБ и дружинников (около 250 человек). По команде подполковника Косякова стали валить палатки, хватать, избивать и вталкивать людей в автобусы. Все, кто находился в это время у палаток, в том числе дети, женщины, инвалиды войны, в автобусах под охраной милицейских машин и мотоциклов были доставлены в симферопольское управление милиции. Оттуда 38 крымских татар, не дав им взять вещи и одежду, отправили в Баку. Четыре дня их везли без хлеба и воды…
«26 июня 1968 года группа крымских татар пришла на прием к председателю Крымского облисполкома Чемодурову с жалобой на администраторов, не прописывающих крымских татар. Чемодуров заперся в кабинете, вызвал милиционеров, которые пинками выгнали татар из облисполкома и доставили в отделение милиции. 11 из них были осуждены на 15 суток, и все они, в том числе женщины, объявили голодовку. Остальным десяти на деньги, собранные при обыске, были куплены билеты на самолет, и их отправили в Душанбе, где никто из них никогда не был. Против одного из осужденных на 15 суток, Мамеди Чобанова, было возбуждено уголовное дело по обвинению в сопротивлении представителю власти. 26 августа 1968 года Мамеди Чобанов был осужден на 3 года лишения свободы. 27 августа 1968 года по аналогичному обвинению осуждены Мубеин Юсупов – на год, и Фахри Исмаилов – на шесть месяцев лишения свободы», – пишет «Хроника…».
А вот какие картины предстали перед взором Петра Григоренко летом 1968 года: «Весь день ходил я среди крымских татар. Разговаривал с ними, переходя с места на место. Сердце кровью обливалось при виде этих людей. Рассказать это невозможно. Надо было видеть это множество полуголых грязных детишек, спящих на цементном полу вокзала и аэропорта. Но эти еще счастливы. А как тем, что спят на голой земле в скверах?! Ночами в Северном Крыму, особенно на рассвете, холодно. Замерзшие детишки плачут. А как ты их обогреешь? Да и население, даже без вмешательства правительства, проявило бы заботу о несчастных. Симферопольцы пальцем не шевельнули, чтобы помочь. Да и как шевельнешь. Власти предупреждают: «Татарам не помогать!»... Жестокая, бездушная власть. В любой демократической стране правительство, создавшее подобную обстановку, не продержалось бы и трех дней. Оно, чтобы спасти себя, использовало бы все возможности для размещения этих людей... Пока я жив, не забуду эти картины».
Чтобы каким-то образом сбить несанкционированный поток репатриантов, власти весной 1968 года были вынуждены ввести «оргнабор» – способ решения крымскотатарской проблемы, изобретенный в недрах КГБ накануне принятия Указа Президиума Верховного Совета СССР от 5 сентября 1967 года.
По информации начальника Комитета по использованию трудовых ресурсов УССР Денисенко в Центральный комитет КПУ от 11 ноября 1969 года, работа по организованному набору семей из крымских татар проводилась местными партийными и советскими органами Узбекской ССР, что «не дало возможности инициативным (националистическим) комитетам в число кандидатур, намеченных к переселению, выдвинуть своих представителей».
Подбор семей на переселение проводился с марта по октябрь 1968 года в пяти областях: Ташкентской, Ферганской, Андижанской, Самаркандской, Наманганской. На переселение оформлялись только семьи, состоявшие в зарегистрированном браке и имевшие в своем составе не менее двух трудоспособных для их использования в сельскохозяйственном производстве. За этот период, по официальным данным, было оформлено на переселение и принято 198 семей, в которых насчитывалось 1209 человек, в том числе 483 трудоспособных.
В действительности, оргнабор был скорее имитацией решения проблемы, хотя нельзя не отдать должного дальновидности андроповского ведомства, предвидевшего определенные для власти осложнения после издания двусмысленного Указа Президиума Верховного Совета СССР «О гражданах татарской национальности, ранее проживавших в Крыму».
Посмотрим, в чем же состояла ущербность этой меры:
1. Согласно плану набора, переселиться в Крым могло очень незначительное количество человек – менее 1% крымскотатарского населения.
2. Требования оргнабора распространялись лишь на узкий круг специалистов (работники сельского хозяйства). Контингент переселенцев был очень ограничен, в него не попадали представители рабочих специальностей и интеллигенции. Так, например, по информации Государственного комитета Совета Министров УССР по использованию трудовых ресурсов в Центральном комитете КПУ отказ в переселении получили следующие рекомендованные Янгиюльским горисполкомом семьи:
«Абдуллаев Нури (глава семьи), имеет н/высшее образование и работает старшим экономистом ремстройучастка, второй трудоспособный член семьи (его жена) работает учительницей.
Аблаев Амза (глава семьи), имеет высшее н/высшее образование и работает преподавателем математики в школе, а его жена бухгалтером торга.
Военный Толят (глава семьи), имеет высшее педагогическое образование и работает преподавателем немецкого языка в школе, а его жена работает на мебельной фабрике инженерно-техническим работником».
Мотивация отказа – «рекомендованные семьи не имели опыта работы в сельском хозяйстве», а являются специалистами других отраслей хозяйства.
3. Оргнабор проводился лишь в степные, малоосвоенные в хозяйственном отношении районы Крыма, а вовсе не в те районы, откуда люди были выселены в мае 1944 года. При этом расселение осуществлялось крайне дисперсно – как правило, не более 7-8 семей в пределах одного хозяйства.
Как известно, основная часть крымских татар до депортации проживала на Южном берегу Крыма и в восточном Крыму. Эти прибрежные и горные районы Крыма были полностью исключены из плана расселения крымских татар по оргнабору. Равно как и иные районы традиционного, додепортационного, проживания крымских татар – Бахчисарайский, Симферопольский, Сакский, Севастопольский, Евпаторийский.
4. Эта мера носила выраженный пропагандистский характер. По замыслу властей, оргнабор должен был, с одной стороны, в определенной мере успокоить крымских татар (дескать, возвращение уже началось, но не все сразу), с другой – «отсечь» активистов национального движения от широких масс крымских татар: мол, те, кто ведет себя хорошо, рано или поздно возвратятся в Крым.
Мы требуем не вербовки на родину, а предоставления всех льгот возвращающемуся народу
Неудивительно, что многие крымские татары с возмущением оценивали это мероприятие власти: «Организованный набор рабочих в районах Узбекистана и возвращение их в Крым – не решение вопроса крымских татар. Это очередной обман народа. Мы требуем не вербовки на родину, а предоставления всех льгот возвращающемуся народу». И… – продолжали делать попытки поселиться в Крыму самостоятельно – без «неустанной заботы партии». В своем большинстве попытки эти были неудачные.
В июле 1968 года власти были вынуждены констатировать неудачу оргнабора: «Проведение мероприятий по переселению в Крым некоторой части татарского населения не приводит к уменьшению стремлений к переезду на постоянное жительство в Крым, а наоборот, создает условия для активизации деятельности националистических элементов в этом направлении. В соответствии с указанием Первого секретаря Центрального комитета КПУ тов. Шелеста П.Е. работа по переселению с 1-го июля 1968 года прекращена».
Оргнабор был, несомненно, уступкой власти – но уступкой дискриминационной и оскорбительной, по сути приравнявшей людей к рабсиле и вновь косвенно обозначившей второсортность крымских татар.
В Краснодарском крае в конце 1969 года насчитывалось 6680 человек, в Запорожской области – 1189 человек, в Херсонской области – 830 человек
Согласно информации секретаря Крымского обкома Николая Кириченко в Центральном комитете КПСС, по состоянию на 1 декабря 1969 года в области были прописаны 2365 «лиц татарской национальности», в том числе 1241 взрослых и 1124 детей (в 1967 году – 23 (взрослых – 19, детей – 4); в 1968 году – 256 (взрослых – 169, детей – 87); в 1969 году – 376 (взрослых – 255, детей – 121). Из них 1713 человек (798 взрослых и 915 детей) прибыли в область в порядке планового переселения и 652 человека (443 взрослых и 209 детей) – в индивидуальном порядке (многие – пройдя через одно или несколько выселений).
Большинству крымскотатарских репатриантов конца 1960-х годов так и не удалось закрепиться в Крыму – они вернулись обратно. Некоторым удалось поселиться в близлежащих к Крыму областях. По официальным данным, в Краснодарском крае в конце 1969 года насчитывалось 6680 человек, в Запорожской области – 1189 человек, в Херсонской области – 830 человек.
Таким образом, Указ от 5 сентября 1967 года так и не решил главного вопроса крымскотатарской проблемы – массового возвращения крымских татар в Крым, что дало сильный импульс национальному движению, активность которого на протяжении 1967-1970 годах оставалась высокой.
Начало истории о репатриации крымских татар после Указа от о сентября 1967 года читайте в материале «Страницы крымской истории. Репатриация крымских татар: «битва за Перекоп»
Гульнара Бекирова, крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба
