Последний крымский торпедоносец

Недавно в крымских СМИ промелькнуло сообщение, что «фронтовики» ОНФ (Общероссийского народного фронта) в рамках акции «Имя героя – школе» инициировали присвоение средней школе в поселке Приморское близ Феодосии имени Александра Преснякова. «Мы обсудили детали акции о присвоении Приморской средней школе №11 имени Героя Советского Союза Александра Преснякова с педагогическим составом, с советом школы, представителями общественной и ветеранской организаций и пришли к выводу, что это было бы правильным», – цитировали при этом активистку крымского регионального штаба ОНФ Светлану Самойленко.

К этому добавлялась куцая информация о самом Преснякове. К примеру, что во время Великой Отечественной войны Пресняков совершил 370 боевых вылетов, при этом лично потопил в Балтийском море 5 транспортов и 3 тральщика, а еще на аэродромах уничтожил 5 самолетов противника. И что в боях по снятию блокады Ленинграда он разбомбил штаб немецкой дивизии.

Если бы несколько раз лично не встречался с генерал-лейтенантом морской авиации Пресняковым, в частности, в последний раз летом 2009 года, буквально за несколько месяцев до его смерти, вероятно, и не обратил бы внимание на эту приуроченную к юбилею Победы новость. И особенно на допущенные авторами небольшой заметки две фактологические неточности. А так они «вылезли» на поверхность. Во-первых, почему-то «за скобками» оказалось количество боевых вылетов Преснякова в период советско-финской войны 1939-1940 годов, которая, как известно, вне рамок Великой Отечественной. А во-вторых, штаб дивизии Пресняков разбомбил при других обстоятельствах, фактически случайно – во время воздушной разведки над Литвой. Вообще же участь сына «врага народа», «морского волка», мастера торпедных атак, летчика-испытателя соткана из случайных и детерминированных событий. Поэтому расширяет представление о прошедшей войне и в чем-то разрывает пропагандистские шаблоны. Те самые, к которым сейчас пытаются вернуться в «патриотическом воспитании» крымской молодежи. Собственно, не только в этом.

Хотя тогда, шесть лет назад, Александр Васильевич сначала поразил меня тем, что в свои 90 лет достаточно умело управлял старенькой «Таврией». По крайней мере, без проблем и даже с «ветерком» через запруженный автомобилями центр летней Феодосии вовремя доставил меня к здешнему автовокзалу. А еще ветеран удивил отличной памятью. Поскольку эпизоды своей довоенной юности и особенно фронтовой бывальщины легко восстанавливал в подробностях. Как будто листал страницы своей книги мемуаров «Над волнами Балтики». Хотя по старой профессиональной привычке некоторые приведенные ветераном факты я все же сверил с размещенными в Интернете достоверными источниками. Но никаких расхождений так и не нашел.

С сайта «Герои Украины»

Александр Пресняков – Герой Советского Союза (1944), генерал-лейтенант, участник советско-финской и Великой Отечественной войн. Звание лейтенанта получил досрочно в 1939 году. Совершил около полутысячи боевых вылетов. Лично потопил 5 фашистских транспортов, два тральщика, два СКР (сторожевые корабли, – авт.) и подводную лодку, в воздушном бою уничтожил 3 самолета противника. После войны окончил Военно-морскую академию и Академию Генштаба. Командовал авиационным полком на Тихоокеанском флоте, затем – заместитель командующего авиации флота. В 1968 году назначен начальником Крымского филиала Государственного научно-исследовательского института имени В.П. Чкалова (поселок Приморское). Принимал активное участие в организации и проведении государственных испытаний корабельных самолетов и вертолетов, авиационных корабельных комплексов и вооружения, систем приземления и приводнения космических аппаратов. Награжден 14 орденами и более 30 медалями.

Холодный май 1935-м

Весной того года Пресняков только закончил Московское фабрично-заводское училище (ФЗУ) при опытном заводе ЦАГИ (Центрального аэрогидродинамического института, – авт.) по специальности «авиационный моторист». Для 16-летнего Саши она стала лишь ступенькой к давней мечте – стать летчиком. Однако случилось непредвиденное. «На первомайской демонстрации на Красной площади нам, фэзэушникам, – рассказывал мне Пресняков, – поручили нести портреты вождей – Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича и тому подобное. Погода выдалась скверной – то дождь, то холодный пронизывающий ветер. Мы страшно промокли и замерзли. Маршрут колонны на Тверскую пролегал как раз мимо нашего дома. Я предложил друзьям из училища на минутку заскочить ко мне домой – согреться горячим чаем и переодеться. Чтобы не тянуть портреты (они были на длинных палках) в подъезд, на улице соорудили из них такой себе козырек. Но неожиданно от порыва ветра наши «вожди» на марлевой основе хлюпнули в лужу. Это был ужас. Пришлось их смять и выбросить в мусор. Сразу после майских праздников меня как организатора «политической провокации» исключили из комсомола. А еще через несколько дней начальник отдела кадров училища по секрету посоветовал мне немедленно исчезнуть из Москвы вообще. Сразу же рассказал все отцу. Он тогда работал в орготделе ЦК ВКП (б). Отец сделал все, чтобы меня быстренько зачислили мотористом школы полярных летчиков в Николаеве, которая находилась в подчинении Главуправления Северного морского пути. Где-то через год меня назначают техником учебного самолета У-2. Все это время я «доставал» начальника школы полковника Ванюшина, чтобы меня перевели в курсанты. Самостоятельно подготовился к экзаменам и своего таки добился. На третьем курсе школу реорганизовали в военно-морское авиационное училище имени Леваневского. А перед самыми госэкзаменами начальник училища сообщил, что нам, отличникам, досрочно присваивается звание лейтенанта с последующим направлением в строевые части. Так я попал на Балтику, в Ригу».

Искупление вины

Утром 22 июня 1941 года пилот самолета МБР-2 (морского ближнего разведчика) 41-й отдельной авиаэскадрильи ВВС Балтийского флота лейтенант Пресняков находился на дежурстве над Ботническим заливом. На обратном пути встретил немецкого коллегу на истребителе «Фокке-Вульф». Оба как обычно поздоровались взмахом крыльев. И только после приземления Александра ошарашили известием о начале войны. А уже на следующий день он в паре с лейтенантом Кудряшовым вылетел на разведку шоссе в направлении Мемеля (Клайпеды), чтобы определить линию соприкосновения советских войск с немецкими. Там было пусто. Зато морских разведчиков обстреляли из «эрликонов» над селом Грабино. Тем самым немцы себя разоблачили, иначе пилоты их, возможно, и не заметили бы. В селе стояли танки, автомашины и располагался штаб дивизии. МБРы снизились примерно до высоты пятнадцати-двадцати метров и сбросили на врага по шесть «соток» (стокилограммовых бомб), хотя по всем инструкциям это должно было делаться на высоте не ниже 600 метров.

За это успешный вылет Преснякова представили к ордену Красного Знамени. Но вместо него трибунал флота вскоре «впаял» молодому офицеру 8 лет лишения свободы с временной заменой тюремного заключения отбыванием на фронте. А еще разжаловал в звании до рядового. «Мой экипаж, – объяснял мне Пресняков, – получил задание на командирской машине вылететь в район, где наземная разведка обнаружила группу немецких танков. Приехали на аэродром, а двигатель МБРа не запускается. Доложил инженеру эскадральи, что полечу на своем самолете. Машина из-за постоянного сотрясения двигателя находилась тогда в резерве. Поэтому, когда вырулил и стал взлетать, двигатель так затрясло, что из него аж искры посыпались. Еще бы каких-то 10-15 секунд, и я сумел бы сесть в поле неподалеку аэродрома. А так мы «плюхнулись», в результате чего травмировался мой радист. В штаб ВВС с подачи заместителя командира эскадрильи, с которым у меня были довольно натянутые отношения, доложили, что я якобы самовольно проник в самолет в сильном подпитии. А еще перед этим подрался с матросским патрулем. Полная чушь. Тем не менее, в часть поступила «шифровка»: отдать Преснякова под трибунал. Вот и отдали. Но все закончилось тем, что командир сказал: «Сделаешь пятнадцать вылетов – и мы пошлем на снятие судимости». Но комиссар эскадрильи не согласился: «Какие пятнадцать? Не менее тридцати, потому что пятнадцать он за две ночи сделает». Но мне было все равно, когда меня собьют. К тому же, я был сыном «врага народа» – отца арестовали в конце 1939-го, а меня самого после этого три месяца продержали под домашним арестом за то, что не захотел от него отказываться (из-за этого Пресняков позже не получит вторую Звезду героя, а только орден, – авт.). В итоге с меня сняли судимость за сорок боевых вылетов ».

Надежный «Бостон»

Впоследствии Преснякова перевели в 1-й гвардейский минно-торпедный авиаполк. Сначала он летал на Ил-4, а весной 1943 года пересел на американский штурмовик «Бостон». Эти самолеты Балтфлот и СССР в целом получал по ленд-лизу. Они имели мощное вооружение – четыре пушки и два крупнокалиберных пулемета. По словам Преснякова, в Москве, а затем и во флотских мастерских их приспособили под бомбардировщики-торпедоносцы. Для этого в бомболюки поставили большой бензобак, а под крылья – держатели для торпед и крупных бомб. Такими переделанными машинами вооружили всю первую эскадрилью, где Преснякова назначили заместителем командира. Ее укомплектовали выпускниками военных училищ. «Мы, – рассказывал Александр Васильевич, – научили ребят летать над морем, в облаках, ночью, с бомбами, минами, а затем и торпедами. И только после этого, осенью 1943 года, на «Бостонах» приступили к торпедным ударам. Это была целая наука. Сближение с целью происходило на высоте 5-7 метров над уровнем моря. Тогда примерно половина огневых средств кораблей конвоя не могли вести по нам прицельную стрельбу. Перед самым кораблем в зоне интенсивного огня я должен был уменьшить скорость самолета до 240-250 километров в час, потом резко «подпрыгнуть» на боевую высоту метров 25 и сбросить торпеду. Если эти параметры не выдерживаешь, торпеда идет не под тем углом, поэтому переломится или зароется в грунт. Если в атаке маневрируешь по горизонту, не попадешь».

Самого Преснякова, оказывается, на «ильюшиных» сбивали трижды.

Два раза после этого он дотягивал до родного аэродрома, а в третьем случае посадил машину в тылу врага и потом трое суток добирался до своих. Получается, что именно благодаря надежному американскому «Бостону» он выжил на той войне и добыл главные свои победы в воздухе и на море. Почему же не позволил, чтобы американские специалисты в 2006 году оборудовали для украинских морских пехотинцев тренировочный центр на полигоне под Старым Крымом? Поясню: Александр Пресняков вместе с местными «витренковцами», казаками и другими пророссийскими активистами заблокировал тогда американских военных инженеров в Феодосийском морпорту. Однако моя «историческая» логика неожиданно привела ветерана в настоящий ступор. А дальше вызвала гневную тираду о «проклятых, коварных» американцах, которые развалили СССР». С оглядкой на почтенный возраста собеседника пришлось моментально сменить тему. А сейчас подумалось: возможно, и хорошо, что та протестная акция в Феодосийском порту увенчалась успехом.

Дачные «разборки»

Оказывается, служба на солнечном полуострове не входила в послевоенные планы Преснякова. Опять же все произошло случайно. После окончания академии Генштаба в конце 50-х он получил назначение на должность заместителя командующего авиации Тихоокеанского флота. Неплохие перспективы, карьерный рост, доверительные отношения с начальством и подчиненными. Идиллия продолжалась, пока семья не обзавелась дачей. «Моя жена, – признался генерал, – разводила там цветы. Они у нее пышно цвели и разрастались. Жена командующего тоже любила цветы. Наши дачи находились по соседству. Но они у нее почему-то чахли. Моя жена имела неосторожность ей откровенно сказать, что мол за растениями надо ухаживать самому, а не поручать это матросам. На следующий день прихожу на службу, а командующего будто подменили. Обращается ко мне официально, по воинскому званию, хотя до этого мы общались исключительно как друзья, на «ты». Через некоторое время он настоятельно посоветовал мне вообще искать новую должность, потому что отныне мы «не сработаемся». Так что пришлось звонить в Москву, штаб авиации ВМФ. Там мой бывший командир полка предложил равнозначную должность начальника Крымского филиала научно-исследовательского института имени Чкалова (до недавнего времени Государственного авиационного научно-испытательного центра ВС Украины)».